«Так хочется уже переехать в свой дом! Надоело жить на съёме. Но мы же дом строим сами, своими руками, с нуля. Поэтому ещё года два точно не закончим», - пишет мне подруга, перебравшаяся шесть лет назад в новый для ее семьи украинский город. «Этим летом мы наконец выберемся заграницу в отпуск», - буквально вторит ей моя подруга со свежим российским гражданством и такой же свежей ипотекой на собственную квартиру. И такие вот легкие сообщения о планах, отдыхе и совершенно будничной, не перегруженной бездной проблем жизни, я получаю ото всех, кто уехал. Мне иногда кажется, что стоит только выбраться за границу «республики» и где-то там, за КПВВ, выехавших ждут с неким выбором – российский паспорт с реальной пропиской или собственное дело в Украине. Как некий бонус за то, что уехал отсюда навсегда. Проанализировала – все уехавшие из «республики» друзья живут лучше оставшихся здесь. Для чистоты эксперимента я могу найти пару человек там, кто живет не особо хорошо, но, при этом, упорно не желают оттуда уезжать. Найду также и пару человек здесь, кто живет на фоне остальных гораздо лучше. Но тоже с некими поправками. Здесь успех и материальное отличие от остальных принято маскировать. Здесь не кичатся отдыхом за рубежом. Мало того, фотки с таких зарубежных вояжей выкладывают в социальных сетях очень избирательно, а о планируемом отпуске стараются никому не говорить. И если уж и рассказывать кому, то только очень доверенным лицам и только по возвращении. И заранее оправдываясь, – проведывали родственников. Здесь не принято выделяться. Не принято производить впечатление успешного человека. Есть некий условный стандарт – быть в толпе. Затеряться, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. И всякое отличие, всякий разрыв шаблона стараются прятать. Машины стараются разгружать так, чтобы этого меньше видели, а лучше сразу во дворе, подальше от любопытных глаз. Стараются избегать вопросов о работе и выездах. И если уезжают куда-то с вещами, то рано утром, чтобы не было свидетелей. Стараются вообще уходить от прямых вопросов. Любой разрыв шаблона с толпой может быть поводом для доноса, поводом для жалобы в определенные органы. И даже если разбирательство не закончится ничем, это порядком испортит настроение и подорвет доверие в людей. И в каждом соседе после этого будет видеться потенциальный доносчик, а за улыбкой будет мерещиться зависть. У меня есть приятель-врач. Успешный, и всегда таким был. К нему шли, ему платили за прием в рабочие часы в государственной поликлинике. Кто-то принимал бесплатно, а к нему и за деньги было не попасть. И так у него все было ловко построено – откаты главврачу, своя теплая компания из коллег, жить бы и радоваться. Летом 2014-го он уехал. Уехал с деньгами на курорт. Так ведь многие тогда сделали. Даже не сильно скрывали, что думали обо всем: «Вы пока решите все здесь, поделите власть, поубивайте друг друга, а я отдохну у моря. Вернусь, когда все прояснится». Вот мой приятель даже и не скрывал, что он во всей этой военной передряге - жертва. Сидел на пляже, попивал коктейли, следил за новостями и ругал по чем свет стоит и тех, и других. А вместе с тем строил планы если все совсем пойдет плохо, здесь и остаться – открыть свой кабинет, обосноваться у моря. А вечером к нему постучали украинские военные с вежливым вопросом – кто, откуда, надолго ли. А мой приятель на смотря на метр с небольшим такой крик поднял: где помощь им как беженцам, где паек, где выплаты, где уважительно отношение, к чему расспросы и война к чему? Оглушил военных своими прыжками и визгом. Те козырнули и ушли, а через пару часов принесли повестку в армию на сына. Тот был как раз того самого возраста, что призываться ему в самый раз. Утром с вещами в военкомат. И тут, мой приятель-врач за эту ночь такую активность развил, что после сам удивлялся своей прыти. Сына, опережая поезда, машиной домчал до Борисполя и первым самолетом отправил на землю обетованную. С деньгами в чулке и четкой установкой не возвращаться никогда ни под каким предлогом. А сам поехал в ОРДЛО – обиделся на украинскую власть за отсутствие чуткости и тонкой душевной организации. Приехал как раз тогда, когда ни света, ни воды. Местные вояки ему еще меньше были симпатичны, чем украинские военные, но здесь остались квартиры, дом, работа. И так он и живет на четыре государства, одно из которых в кавычках. Пару раз в год уезжает по очередности к детям в отпуск. Здесь зарабатывает, там отдыхает. В Украину ездит за пенсией. Все наладил, мосты навел. Ездит, не подавая голоса, не поднимая головы. Он это правило четко усвоил. Одежда неброская, глаза в пол, деньги надежно спрятаны. Так, пенсионер, каких много. Накануне отпуска никому не говорит наперед, куда едет, а после научился уходить от ответа уклончивыми вздохами – детей проведывал… Таких как он - сотни. Те, у кого дети по всему миру, а родителей здесь держит прибыльная работа и неплохая должность. Кто исчезает на недельку-другую среди года пару раз, а после не акцентирует, куда ездил и зачем. В близких кругах не скрывают: жизнь здесь претит, все надоело до тошноты. Но, работая здесь, можно помогать детям там. И здесь стоят запертые квартиры. Здесь бизнес… Поездки - как глоток воздуха. Там отдыхают, тратят деньги, развлекаются. И между поездками как-то можно протянуть даже жизнь здесь. Как отпуск из тюрьмы, откуда везут хорошую одежду, дорогие парфюмы, кофе. И живут потом воспоминаниями. Чаще всего от друзей, которые, как и я, живут в «республике», я получаю сообщения о том, что проезд подорожал на два рубля, поднялись тарифы и вообще не ясно, как жить дальше. Пугающая прозрачность безнадеги. Мы тоже можем пустить пыль в глаза тем, что у нас все "иц окей" – свои дома, работа, друзья, клумба под окнами. Но мы пыжимся показать, что не ошиблись, оставшись, а они - искренне говорят, что прошли все трудности и никогда уже не хотят сюда возвращаться. И от этого мысль о том, а правильно ли было остаться тогда здесь, кажется особенно пугающей… Уезжать сейчас - особенно нелепо. Сознаваться в том, что ошибся, выбирая свой дом, - стыдно. И мы упорно состязаемся в том, что у нас здесь тоже все вполне неплохо, можно жить, даже не хуже, чем там. И только между собой говорим о том, что мы здесь, дома, живем отчего намного хуже, чем все они живут там, вне родных стен. Да и могут ли стены быть родными, если вокруг них родного остается все меньше… Ольга Кучер, Луганск, для "ОстроВа"
